Главная > Твердотопливные > Франциск ассизский и католическая святость. Биография франциска ассизского Св франциско

Франциск ассизский и католическая святость. Биография франциска ассизского Св франциско

Сретенского монастыря. Предлагаем вниманию читателей небольшой отрывок из нее. (Для облегчения восприятия из отрывка убраны ссылки на источники.)

Известно, что в дни юности Франциск с увлечением предавался радостям светских утех. Будучи воспитанным на рыцарских романах и поэзии трубадуров, которая, между прочим, "состояла не из одних только любовных пошлостей", но "война прославлялась в ней с диким увлечением", с самого раннего детства начал он мечтать о подвигах, славе и чести. Заметим здесь, что увлечение поэзией трубадуров не прошло бесследно: через несколько лет по основании Франциском своего Ордена он "читал достойнейшим из своих учеников произведения трубадуров - учителей своей юности". А поскольку трубадуры "возбудили героические мысли и чувства", то Франциск, жаждая этой славы, пытался ее приобрести (или заработать) любым способом, жадно ища первой представившейся возможности.

Так, уже в детстве он был вожаком местной ватаги ребятишек, руководил пирушками и вечеринками, будучи избран "королем" праздника. И в этой далеко не безупречной и не благочестивой компании, где каждый стремился показаться хуже, чем есть на самом деле, Франциск считал своим долгом превзойти своих сверстников-собутыльников в невоздержной жизни. "Он был очень весел и достаточно легкомыслен. Смех и песни, серьезное обсуждение программы предстоящего пиршества или нового наряда, бросание отцовских денег полными горстями - таковы были занятия Франциска, если только, в свободное время, он не погружался в уединенные размышления или не утопал в смутных романических планах... Он оставался щеголем с головы до пят, предполагая стать со временем героем и чувствуя, что будет им". Поощрение же подобного поведения родителями Франциска, гордившимися его блеском, славою и успехами, приводило к тому, что будущий "святой" заявлял напрямик не больше не меньше как следующее: "Будет день, когда весь мир преклонится предо мною".

Франциск долго размышлял над тем, как ему прославиться, и упорно искал возможности - буквально спал и грезил мыслями о славе и чести. Наконец, случай представился - началась война родного города Франциска - Ассизи - с Перуджей. Явившееся ему в эти дни сонное видение боевых порядков и воинских доспехов стало последней точкой в его поисках и мечтаниях, и он, воспитанный на идеале рыцарства, возомнил себя таковым и ринулся в бой. Жажда славы и популярности, а также мания величия были непреодолимы и возымели над Франциском такую силу, что последние слова убегающего на войну юного рыцаря были таковыми: "Я вернусь великим вождем".

Потерпев на войне первое поражение, Франциск не отчаялся, и вскоре вновь решил примкнуть к одному рыцарю в поисках славы. Но внезапно происшедшее событие изменило его планы. Очередное постигшее его во сне видение дало ему уразуметь, что он неправильно понял предыдущее - слава, которую обещал ему таинственный голос, была, как оказалось впоследствии, несравненно выше той, которую он себе представлял вначале.

А покуда, разочарованный и печальный, не приобретший того, о чем так мечтал, Франциск возвращается в Ассизи. Ему стало невыносимо оттого, что все его планы и мечты о воинской славе и признании в обществе рухнули, и через некоторое время он начал долго и продолжительно молиться перед Распятием (об образе молитвы Франциска будет сказано ниже). "Долгие молитвы воспламеняли его - и от Распятия исходили голоса, пространство наполнялось видениями. Он дрожал и тосковал после этих приступов". Во время одной из таких молитв, пребывая в состоянии экзальтации и восторженности, да еще и успев к тому времени подхватить лихорадку, Франциск вновь услышал некоторый голос, на сей раз призвавший его к реставрации отмирающей и рушащейся католической церкви. И тут он понял, что несравненно большую славу он сможет получить от Бога, и еще в этом мире, нежели от походов, пирушек и искания почестей среди людей. Осознав, где, в какой области, он сможет добиться, заслужить максимум почестей и славы, о которых он столь страстно мечтал, Франциск, не раздумывая, окунулся в эту сферу деятельности с головой.

С чего же начал Франциск свой новый, подвижнический образ жизни? Необходимо хотя бы вкратце проследить, как развивалось стремление к славе и честолюбие тогда еще юного ассизца, чтобы понять, каким же образом он впал в то, что святитель Игнатий Брянчанинов назвал "ужаснейшей бесовской прелестью"...

Проявив незаурядную смелость и ревность, двадцатитрехлетний Франциск начал вести иную жизнь, сменив одну крайность на другую. Здесь чрезвычайно важно отметить тот факт, что свой жизненный путь ассизский подвижник определил себе сам, не имея ни наставника, ни духовного руководства. В дальнейшем мы увидим, что на нем сбылись слова преподобного Иоанна Лествичника: "кто вначале не жил в повиновении, тому невозможно приобрести смирения; ибо всякий, сам собою научившийся художеству, кичится".

Сразу же после ухода из отчего дома Франциск стал проповедовать, причем "мысли излагались в беспорядке... Было больше жестов, чем слов. Он проповедовал всею своею фигурой, непрерывно находившейся в движении, прерывая рассуждения пламенными жестами и кивками головы, плачем, смехом, мимическим выражением мыслей, когда не хватало слов". При этом "очи слушателей омывались слезами... сердца прыгали в груди".

Не будучи знаком ни с какими заветами и наставлениями святых отцов древности, Франциск самовольно взял на себя подвиг юродства, намеренно облачаясь в лохмотья, выпрашивая объедки на пропитание себе, бродя по улицам в поисках камней для постройки церкви и провоцируя людей на унижение себя. Разумеется, видя, что творится с Франциском, не выдержал отец его - Пьетро Бернардоне, и однажды, увидев, как сына, грязного и нищего, забрасывают камнями и глиной, по-отечески наказал его. Спустя немного времени, Франциск на суде, организованном в связи с совершенной им кражей отцовских денег, публично отрекается от родителя и уходит из мира... Впоследствии побег из отчего дома и отречение от родителей Франциск устроил и для будущей своей духовной дочери, "растеньица" Клары.

Как было замечено выше, в эту эпоху в западном мире наступило ощущение полной утраты Господа. И именно на этом фоне ассизцем овладела идея подражания Христу, но подражания, как мы увидим, чисто внешнего. Именно здесь зародилось то, что впоследствии было названо "добродетелью святейшей бедности", то есть подражание Христу в нищете, подражание жизни и бедности Христа, в котором Франциск, по его словам, укрепился до самого конца. Подражание Иисусу Христу стало сущностью жизни Франциска, основой его монашеского призвания. В чем же заключалось, какой характер имело подражание Христу у Франциска?

Подражание это выражалось в чисто внешних проявлениях - ассизский подвижник стремился уподобиться Иисусу Христу по наружности, совершая поступки, подобные тем, что творил во время Своей земной жизни Господь. Так, Франциск, так же, как и Христос, избрал себе двенадцать учеников и посылал их по двое для проповеди в мир - ср. Мк. 6, 7, "превращал" воду в вино, устроил последнюю вечерю, сделав ее во всем похожей на Тайную Вечерю, совершенную Господом. Немаловажным является и факт возникновения на теле Франциска так называемых стигматов - кровоточащих ран - на руках, ногах и в боку (как у Христа), свидетельствовавших о якобы "сомучении" Христу. Благодаря этим стигматам, находясь уже на смертном одре, Франциск "казался Христом, вновь снятым с креста".

Более того, Франциск, как он сам говорил, посвятил свою жизнь исполнению одного лишь желания - пострадать за других и искупить чужие грехи . Характерным примером здесь является "Молитва о мире" Франциска - в ней наглядно наблюдается самоотождествление ассизца со Спасителем. Даруй мне заронить любовь в сердца злобствующих, принести благость прощения ненавидящим, примирить враждующих. Даруй мне осветить истиной души заблуждающихся, укрепить верою сомневающихся, озарить светом Твоего разума пребывающих во тьме. Даруй мне возродить надеждой отчаявшихся, одарить радостью скорбящих... Для сравнения - "Молитва о мире" из православного "Требника": Благодарим Тя, Владыко Человеколюбче, Царя веков, и Подателя благих, разрушившаго вражды средостение, и мир подавшаго роду человеческому, даровавшаго и ныне мир рабом Твоим: вкорени в них страх Твой, и друг ко другу любовь утверди; угаси всяку распрю, отыми вся разгласия соблазны. Яко Ты еси мир наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков, аминь. Православный молится о том, чтобы именно Бог даровал мир и озарил любовью сердца людей; Франциск же эти свойства стремится присвоить себе.

Благодаря этим свидетельствам и отдельным фактам биографии Франциска сложилось о нем вполне закономерное всей его жизни мнение близких ему людей и последователей его о том, что он стал "другим Христом, дарованным миру для спасения людей", что в нем Христос вновь воплотился, став Сыном Человеческим. А вскоре после кончины Франциска возникло "евангелие", благовествующее о нем (так были названы "Fioretti").

Посмотрим теперь, в чем же состоит истинное подражание Иисусу Христу, о чем свидетельствуют святые отцы. Преподобный Симеон Новый Богослов отвечает на этот вопрос следующим образом: "подобие же Христу составляют истина, кротость, правда, и вместе с ними смирение и человеколюбие". И человека, стяжавшего сии качества, Бог делает (именно Бог, а не сам человек!) "чистым, целомудренным, праведным, мужественным в искушениях, мудрым в Божественном, благоутробным, сострадательным, милостивым, щедрым, человеколюбивым, благим, - настоящим христианином, носящим образ Христа... Подобие сие, - заключает он, - водворяется чрез исполнение заповедей". Ему вторит святой Петр Дамаскин: "Ищущий Христа должен Его искать не вне, но внутри себя, то есть телом и душою быть как Христос, безгрешным по возможности человеческой". А преподобный Амвросий Оптинский выделяет в вопросе о подражании Христу три элемента: во-первых, быть милосердным, то есть сострадательным и снисходительным, прощая людям все недостатки, обиды и досады; во-вторых, проводить святую жизнь, то есть хранить целомудрие и чистоту телесную и душевную относительно всех страстей; и в-третьих, стремиться к совершенству, которое состоит в глубине смирения; то есть, видя высоту, на которую надо подняться, все свои дела и труды почитать за ничто - ср. Лк. 17, 10. Преподобный же Иоанн Лествичник говорил, что "удивляться трудам святых дело похвальное; ревновать им спасительно; а хотеть вдруг сделаться подражателями их жизни есть дело безрассудное и невозможное" . Если так сказано о подражании жизни святых, то чему можно уподобить подражание жизни Самого Господа?..

Теперь самое время перейти к разговору о тех откровениях и видениях Франциска, которые по справедливости считаются главными в его жизни, и, конечно же, являются закономерным следствием его прелестной мистической практики. Оба видения, о которых здесь будет упомянуто, имели место на горе Альверно, подаренной ассизскому подвижнику на закате его земной жизни.

Первое из них необычайно наглядно показывает, в чем коренилось то самоуничижение Франциска, которое красною нитью проходит через всю его жизнь. Действительно, как и в том "смиренном споре" с братом Львом, о котором было упомянуто выше, в большинстве своем речения ассизца сопровождались крайне уничижительными высказываниями о самом себе: "Я - самый недостойный и гнусный человек, какие только есть у Бога в этом мире", "невежествен я и глуп", и многое-многое другое. Наглядным же свидетельством истинного понимания его самоуничижения является следующая фраза из его "Послания ко всему Ордену": я - "ничтожный и слабый, ваш последний раб... Услышьте, сыновья Господа и братья мои, и внимайте словам моим. Приклоните ухо вашего сердца и повинуйтесь гласу Сына Божьего".

Итак, молясь однажды на горе Альверно словами самоуничижения: "Господи, что я пред Тобой? что значу я в сравнении с силою Твоею, ничтожный червь земли, ничтожный Твой служитель!" - и повторяя эти возгласы непрестанно, Франциск получил на свое вопрошание тот ответ, к которому стремился и которого чаял, а именно: явились ему два больших света, в одном из которых он узнал Создателя, а в другом - самого себя... То уподобление Христу, к которому Франциск столь рьяно стремился в продолжение всей своей сознательной жизни, в его душе, наконец-то, произошло: он увидел себя равным Богу! И именно это видение является одной из главных причин того, что ученики Франциска, его последователи и почитатели говорили в один голос о том, что в их учителе и наставнике произошло новое воплощение Христа.

Второе же откровение, происшедшее с ним на той же горе, имело такую силу, что впоследствии послужило одним из главных мотивов для канонизации подвижника, происшедшей спустя всего лишь два года после его смерти. Конечно же, речь идет о главном (с точки зрения самих католиков) событии в жизни Франциска - стигматизации, то есть появлении на теле его ран и язв, подобных крестным ранам Спасителя. А дело было так: 14 сентября 1224 года, в день Воздвижения Креста Господня, Франциск стоял на коленях, воздев руки к небу и молясь о том, чтобы Бог дал ему возможность пережить страдания, которые испытал на Кресте Сам Господь (заметим: вновь - молитва без покаяния)... Столь необычное и интересное желание станет более понятным, если вспомнить, что подобное непреодолимое стремление "созерцать любимый облик Христа и страдать Его страданиями" было и у Е.И.Рерих, впоследствии также ощутившей свое тождество со Христом... Итак, через некоторое время, молясь подобным образом, Франциск приобрел твердую уверенность в том, что просимое осуществится. И сразу после этого "он отдался созерцанию страданий Спасителя, созерцанию, доведенному до высшей степени сосредоточенности". Наконец, "в избытке ощущаемых им любви и сострадания, он почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса".

Подобная медитативная практика, полностью исключая основу основ христианской жизни - покаяние - направлена исключительно на себя: человек для того и занимается медитацией, чтобы получить удовольствие и наслаждение. Чувствуя себя достойным "радости и блаженства", медитирующий обретает в своем делании полное самоудовлетворение, отчего и происходит "самообожение" - без Бога и помимо Его воли. Удивительным образом метод, используемый Франциском, напоминает нам подобную практику буддизма - учения, несовместимого с христианством; напоминает, поскольку движимы и тот и другой одним духом - духом безудержной гордыни. И если принять во внимание еще и искаженное, трансформированное учение о личности, имеющее место в католицизме, то станет совершенно понятным, отчего Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса" - превращенным не по благодати, к которой призваны все мы, а по естеству - ощутил себя богом в самом существе своем.

После того, в конец прельщенный своею молитвою, ассизский подвижник не заметил того богохульства, которое предстало его взору: он увидел пригвожденного ко кресту серафима - богохульства, ибо только так можно расценивать ту насмешку над величайшим таинством боговоплощения и искупления рода человеческого, по которой на место Творца и Искупителя встает его творение... Буря чувств - земных чувств - охватила нашего героя, и после этого "на теле [его] явление это оставило образ и чудесно запечатленные следы страданий Христа, ибо тотчас же на руках и ногах Франциска начали показываться как бы гвозди; казалось, что центры рук и ног были как бы пронзены этими гвоздями... На правой же стороне груди сделался виден след от удара копьем, подобный шраму, - след воспаленный и источающий кровь, которая проступала на одежде... Франциск носил на груди своей, на руках и ногах образ и телесное сходство со Спасителем ". Здесь, и надо согласиться в этом с католиками, мистика ассизского аскета достигает своего апогея. Горячее желание уподобиться Христу в подражании Ему стало в представлении Франциска реальностью - он ощутил себя "превращенным в Иисуса", вплоть до телесного с Ним сходства.

Однако о подобного рода видениях истинные святые думали иначе. Так, преподобный Варсануфий, отвечая на вопрошание ученика о том, что делать, когда представится видение в образе Христа, говорит: "Не прельщайся, брат, никогда таким демонским извещением, ибо Божественные явления бывают лишь святым, и оным всегда предшествует в сердцах их тишина, мир и благодушие . Впрочем, и познавая истину (явления), святые признают себя недостойными, а тем более грешники не должны никогда верить таким явлениям, зная свое недостоинство". Франциск же, напротив, как видно из всего вышеописанного, принял все это за истину без малейшего сомнения.

Интересен также тот факт, что после стигматизации Франциск "перестал интересоваться всем, происходящим в Ордене" и предоставил монахам жить, как они хотят.

Наверное, поэтому, возомнив себя равным Богу, ассизец говорил впоследствии: "Я не сознаю за собою никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием". Насколько далеко он отдалился от Бога, можно понять хотя бы из сопоставления этой его фразы с духовным откровением Аввы Дорофея: "Чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным"; напротив, чем более отдаляется, тем чище сам для себя становится, не замечая собственных грехов.

Куда завела Франциска такая духовная жизнь, можно заключить хотя бы из слов, сказанных им уже на смертном одре: "Я прощаю всем моим братьям, как присутствующим, так и отсутствующим, их обиды и их заблуждения и отпускаю им грехи их, насколько это во власти моей". Заметьте - не просит прощения даже перед смертью; напротив, сам прощает. И, наконец, заканчивает он свою жизнь с полным осознанием своей праведности: "Я исполнил то, что должен был исполнить". Здесь мы видим уже полную противоположность тому, что сказал Сам Господь: "Когда исполните все повеленное вам, говорите: "мы рабы ничего не стоющие, потому что сделали, что должны были сделать"" (Лк. 17, 10).

Далее, проводя сравнение мистики Франциска со святоотеческим учением, необходимо вспомнить и о том, что все видения и откровения ассизский аскет и его "меньшие братья" получали в результате бурного проявления чувств и эмоций. Но, как замечает преподобный Исаак Сирин, "начало истинной жизни в человеке - страх Божий. А он не терпит того, чтобы пребывать в чьей-либо душе вместе с парением ума, потому что при служении чувствам сердце отвлекается от услаждения Богом", и человек испытывает именно чувственные удовольствия. Кто скорбит сердцем, а чувствам дает свободу, - продолжает он, - тот подобен больному, который страждет телесно, а уста имеет отверстыми для всякой вредной ему снеди. Но сколько бы [такой] человек ни употреблял усилия, чтобы духовное снизошло к нему, оно не покоряется. И если дерзновенно возмечтает он и возведет взор к духовному и будет доходить до него разумением не вовремя, то скоро притупляется зрение его, и вместо действительного усматриваются им призраки и образы ".

Недаром опытные подвижники, такие, как преподобный Иоанн Лествичник, глубоко знакомые с молитвенным деланием, свидетельствовали о имевших место ложных откровениях, говоря: "Я ощутил, что сей волк хочет обольстить меня, производя в душе моей бессловесную радость, слезы и утешение; и по младенчеству своему я думал, что я получил плод благодати, а не тщету и прелесть", посему и предостерегали: "Рассматривай приходящую сладость: не отравлена ли она от горьких врачей, паче же коварных убийц душ человеческих", и научали: "Рукою смирения [а не возношения, упоения славою и ощущения своей тождественности со Христом] отвергай приходящую радость, как недостойный ее, чтобы не обольститься ею и не принять волка вместо пастыря".

Однако сам Франциск, пренебрегая всеми советами и наставлениями древних отцов, думает по этому поводу иначе: "Бог сладок и приятен, сладостен, любим, возлюблен и всего более желанен", потому и исполняю я "благоуханные слова Господа моего".

Каким же образом ассизский подвижник исполнял эти "благоуханные слова", которые получал он во множестве откровений? Характерный пример. Однажды, со своим братом по Ордену Массео Франциск вошел в храм помолиться и получить очередное откровение. "В той молитве [он] воспринял столь неизмеримую милость, воспламенившую так сильно душу его любовью к святой бедности, что от румянца лица его и от разверстых уст его, казалось, будто извергается пламя любви. И, как бы весь в огне, подошел он к товарищу и так сказал ему: "А! а! а! брат Массео, дай мне себя!" И промолвил так трижды, и на третий раз святой Франциск одним духом поднял брата Массео в воздух и бросил его от себя на расстояние большого шеста; и брат Массео был этим в величайшей мере поражен и после рассказывал товарищам, что в тот миг, как святой Франциск одним духом поднял его и подкинул, он испытал столь великую сладость души и утешение от Духа Святого, какого никогда в жизни своей не испытывал". Весьма странным, не правда ли, выглядит "утешение от Духа Святого", когда слышишь многозначительную фразу "дай мне себя", после чего, вопреки законам гравитации, поднимаешься на воздух, летишь вниз и ударяешься затылком о каменные плиты...

Диакон Алексий Бекорюков

14 / 02 / 2001

Франциск Ассизский - один из самых знаменитых христианских святых. Часто его называют "самым привлекательным святым", и заслуженно считают самым популярным среди некатоликов и даже среди атеистов.

На протяжении восьми веков личность св. Франциска привлекает людей самых разных взглядов и мировоззрений. В нем видят родоначальника субъективизма и индивидуализма, предвестника Ренессанса, реформатора, первого хиппи, борца за охрану окружающей среды, революционера, романтического героя… На самом же деле, в жизни Франциска, по сути, не было ничего, кроме точного следования евангельскому идеалу и подражания Христу - настолько совершенного, что его называют "Alter Christus" - "Второй Христос".

Франциск родился в 1181 (или 1182) г. в городе Ассизи в Умбрии (Центральная Италия), в семье купца и торговца тканями Пьетро Бернардоне. Проведя юность беззаботно и весело, в возрасте 24 лет он пережил обращение, и с тех пор полностью посвятил себя Богу. Он начал жить в крайней бедности, ухаживал за прокаженными, собственными руками восстанавливал разрушенные часовни, проповедовал.

Вскоре у него появились сподвижники, а еще немного времени спустя - в 1209 г. - Папа Иннокентий III одобрил Устав нового братства. Так родился Францисканский Орден.

За два года до кончины Франциск получил от Господа удивительный дар - стигматы. Крайне истощенный постоянным постом и суровым образом жизни, 3 октября 1226 г. он предал Богу свой дух. Меньше двух лет спустя Папа Григорий IX причислил Франциска к лику святых.

В принципе, св. Франциск не изобрел ничего, что можно было бы назвать открытием для христианства; тем не менее, роль Ассизского Бедняка в истории трудно переоценить. Его Орден практически положил начало деятельному монашеству. Его духовность наполнила содержанием искусство раннего итальянского Возрождения, и прежде всего Джотто. Его "Гимн Солнцу" стал первым стихотворением на итальянском языке, давшим толчок развитию поэзии на национальных языках и вдохновившим великого Данте.

Но, возможно, главное, что сделало личность Божия Простачка столь притягательной, - это та удивительная атмосфера любви, добра и простоты, которую он сумел создать рядом с собой при жизни, которую прекрасно передали его современники и которую ощущает, наверное, каждый, кто встречает на своем пути этого святого.

Источник: http://www.francis.ru/

СВЯТОЙ ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ

Да дарует нам Бог благодать созерцать лик святых, не впадая в заблуждение или в грех, отвлекаясь от наших забот, нашего миросозерцания, наших переживаний и даже от наших эмоций.

Пусть их лики сияют нам тем светом, отблеск которого падает на них.

Иисус говорил об Иоанне Крестителе "Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Но люди хотели малое время порадоваться при свете его" (*).

Обратимся же к созерцанию лика Франциска Ассизского, святого, который нам кажется хорошо знакомым, потому что он вошел в церковное Предание и в саму нашу культуру. Это образ, который дорог всем, даже неверующим, потому что легенда о нем отмечена трогательной поэзией и человечностью "Цветочки Франциска Ассизского" стали органичной частью европейской культуры, а некоторые аспекты францисканской духовности, такие как любовь к природе, стремление к бедности, призыв к миру, находят много сторонников в современном мире.

Поэтому было бы не трудно нарисовать всем известный традиционный образ святого Франциска Но именно поэтому мы изберем другой путь.

Постараемся выделить в образе святого Франциска его собственно христианские и церковные черты. Отвлечемся от привычных поэтических образов, чтобы понять суть личности святого Франциска, его духовный опыт, и доныне призывающий нас к обращению. Поэзия полезна и прекрасна, но ею можно восхищаться, ни на йоту не изменяя своего поведения в жизни. Бог посылает нам святых не для того, чтобы давать пищу нашему эстетическому чувству, а для того, чтобы обратить нас.

Начнем с утверждения, которое многим может показаться странным. Быть может, никогда в истории Церкви не было столь опасного, столь потенциально опасного момента, как тот, когда в мир явился Франциск. И эта опасность исходила не извне, но из его собственной личности. Век Франциска называли "железным веком", и Церковь была отягощена, почти раздавлена бременем унижений и грехов. В одном сочинении, написанном около 1305 года, несомненно, сгущавшем краски, но в общем верно отражавшем положение вещей, говорится: "Церковь пребывала в столь униженном состоянии, что если бы Иисус не пришел ей на помощь, послав новое поколение, исполненное духа бедности, уже тогда ей должен был быть вынесен смертный приговор" (Arbor vitae). Это суровые слова, но они достаточно хорошо передают атмосферу той эпохи. Франциск как личность мог бы представлять опасность для Церкви. Потому что справедливо будет сказано о нем: "Франциск был более, чем кто-либо из людей, когда-либо пришедших в мир, подобен Христу". Само по себе суждение об этом должно выноситься Богом, потому что только Ему ведомы сердца, однако такая оценка отражает реальность, если вспомнить о том впечатлении, которое Франциск производил на окружающих, и о той надежде, которую вдохнул в душу своих современников и потомков этот человек, такой простой и бедный. Достаточно перечитать рассказы, которые были написаны непосредственно после его смерти. Франциск был канонизирован Папой в Ассизи всего лишь через два года после его смерти, и уже тогда его жизнь сравнивали с жизнью Христа.

В повествованиях о жизни Франциска можно прочесть, что он родился в хлеву между ослом и волом, что он все более уподоблялся Господу: есть рассказ о том, как Франциск превращает воду в вино; есть рассказ о многочисленных чудесах; есть рассказ о последней вечере Франциска, о которой повествуется почти в тех же выражениях, что и о тайной вечере Иисуса; есть рассказ о смерти Франциска, на теле которого запечатлелись стигматы и следы Страстей, и биографы говорят, что он казался Христом, вновь снятым с креста. Вот несколько таких свидетельств, самых простых, - это народные песнопения, так называемые "лауды", посвященные святому.

В лаудах говорится: "Хвала святому Франциску,/ который, подобно Искупителю,/явился распятым на кресте"; "Когда Бог послал/святого Франциска блаженного,/мир, объятый тьмой,/просиял великим светом"; "В тебе вновь открылись раны,/которые носил на Своем теле Спаситель"; "Святой Франциск, свет народов,/ ты - образ Христа Искупителя".

Биографы Франциска говорят о нем, пользуясь библейскими образами и выражениями: "Явилась благодать Бога, Спасителя нашего, в сии последние дни на рабе Его Франциске", - пишет св. Бонавентура о его рождении. "Мы возвещаем вам великую радость - никогда не слыхано было в мире о подобном чуде, кроме как во дни пребывания на земле Сына Божьего - Христа Господа", - писал Брат Лев в послании, возвещая всем братьям о смерти св. Франциска.

О нем говорится, что его душа была "благодати полной", в его уста вкладываются, например, такие выражения: "преклонятся предо мной все люди в мире" (*).

Таким образом, впечатление, произведенное св. Франциском, было огромным, и это было впечатление "христоподобия" Теперь надлежит задуматься о том риске, которому подверглась тогда Церковь.

Речь идет вот о чем достаточно было того, чтобы в XVI веке жил человек, который страстно любил Христа, несомненно, любил Христа, но не был святым, не был ев Франциском, и чтобы он пожелал реформировать Церковь,- и западная Церковь распалась, разделилась на два ствола и разделена до сих пор.

Что могло случиться во времена св Франциска? Действительно, в историческом и духовном плане Церковь никогда не стояла п еред лицом столь великой опасности.

Однако, именно говоря о личности ев Франциска, надлежит подчеркнуть следующее с одной стороны, этот человек столь уподобился Христу, что говорилось чуть ли не о "новом Воплощении" и что его чуть ли не называли "новым Христом", а с другой стороны, он не дал ни малейшего повода отрицать Церковь или поставить ее под сомнение Напротив, Франциск всеми силами поддерживал Церковь, именно так, как это было изображено на знаменитой картине Джотто "Сон папы Иннокентия".

Чтобы понять это, обратимся прежде всего к автобиографическому документу, который представляет собой наиболее подлинное свидетельство о духовном опыте святого это "Завещание" Франциска, написанное им незадолго до смерти и как бы подводящее краткий итог его духовного пути.

Первый абзац "Завещания" гласит "Поскольку я пребывал во грехах, мне казалось слишком горьким видеть прокаженных, и Сам Господь привел меня к ним, и я был к ним милосерден, а когда я удалился от них, то, что мне казалось горьким, было мне обращено в сладость душевную и телесную, а потом через некоторое время я оставил мир" Таким образом, Франциск считает моментом своего обращения встречу с прокаженными. Первой встречей была по преданию та, когда он захотел преодолеть свое отвращение. В "Легенде о трех братьях" об этом отвращении говорится так "Он сам признавался, что вид прокаженных был ему столь тягостен, что он не только отказывался смотреть на них, но прямо-таки не выносил их, не переносил близости их жилищ или вида кого-нибудь из них, и хотя милосердие влекло его подавать им милостыню через другого человека, он, однако, отворачивал лицо и затыкал нос" (n. 11).

Чтобы понять всю необычайность первого его поступка, "поцелуя прокаженному", нужно перенестись в ту эпоху. Проказа, принесенная с востока крестоносцами, считалась страшным знамением Божьим. Прокаженных называли "больными Бога благого" или "людьми, запечатленными проказой по воле Божьей". Когда человек заболевал, он поступал в лепрозории, которые были устроены наподобие монастырей: там служились службы, больные молились, из лепрозория нельзя было выйти без разрешения настоятеля и т.д. Когда христианин поступал в лепрозорий, Церковь сперва служила Чин погребения, а потом говорила ему: "Душой ты остаешься в Церкви, но тело твое, запечатленное Господом, умерло, и ты должен ожидать лишь воскресения". Прокаженный был знамением самой трагической участи, которая может постичь человека. Его положение было столь трагичным и в силу ограниченных медицинских знаний того времени, но в любом случае жизнь прокаженного была таинственным символом бренности человеческого существования, символом неизбежной смерти и воскресения.

Франциск преодолел свое отвращение, принял эту смерть заживо не единожды, но разделив с прокаженными их жизнь.

Первыми францисканскими монастырями стали лепрозории Так было и впоследствии, когда в других европейских странах появились первые последователи святого.

Жизнь с прокаженными стала для Франциска духовным опытом, благодаря которому ему было послано видение Распятого. Его биограф пишет: "Когда Франциску предстало видение распятого Христа, он почувствовал, что душа его истаяла Воспоминание о Страстях Христовых столь живо запечатлелось в сокровенных глубинах его сердца, что с того момента, когда ему случалось вспоминать о распятии Христа, он с трудом сдерживал слезы" (Legenda maior, n.5). И Франциск "защищал" свои слезы. Он говорил: "Я оплакиваю Страсти Господа моего. Из любви к Нему я не должен был бы стыдиться идти по всей земле, громко рыдая".

Таким образом, основа духовного опыта Франциска - это острое и страстное сопереживание страдающему телу Христову, уважение к телу Христову, которое может предстать в смиренном обличье больных и отверженных и которое все же ты должен целовать и оплакивать всем сердцем, более того, ты должен "уподобиться" ему. Это единственный источник францисканской бедности.

Далее в "Завещании" сказано: "Господь даровал мне такую веру в церкви, что я просто молился, говоря: "Мы поклоняемся Тебе, Господи Иисусе, во всех церквах Твоих, сущих в мире, и благословляем Тебя, потому что святым Крестом Твоим Ты искупил мир"".

Когда Иисус сказал ему "Иди и укрепи Церковь Мою ты видишь, вся она рушится", Франциск понял эти слова буквально: он увидел три обветшавшие церквушки (церковь св. Дамиана, св. Петра и Ла Порциункола), сказал "Я хочу принести Богу в дар свой пот", и начал восстанавливать их. Но он поступил так не потому, что ошибочно истолковал слова Христа, как говорят некоторые из его позднейших биографов, но именно потому, что он физически ощущал, что "исполняется великой верой в церквах", где поклоняются Богу, в простых зданиях церквей, ради которых стоило тратить время и силы. Да, Франциск действительно хотел восстановить Церковь, Церковь Христову, принадлежащую Господу, и опирался он на то, что прямо и извечно связывает Христа с Церковью Евхаристию (а также священство) и Священное Писание. Поэтому далее в "Завещании" говорится "И Господь дал и дает мне такую веру в священников, которые живут по уставу Святой Римской Церкви, ради их священства, что если я подвергнусь преследованиям, то хочу прибегнуть к ним. И если бы я даже обладал премудростью Соломоновой и случилось бы мне не поладить со священниками - бедняками мира сего - в тех приходах, где они живут, я не хочу ни в коем случае проповедовать против их воли И их и всех других я хочу бояться, любить и уважать как господ моих и не хочу взирать в них на их грехи, потому что вижу в них Сына Божьего, и они - мои господа, и я поступаю так потому, что в этом мире ничего не вижу телесно от Всевышнего Сына Божьего, кроме Пресвятого Тела и Крови Его, Которые только они освящают и раздают".

В нескольких источниках рассказывается, как Франциск встречает еретиков, которые отвергают Церковь Пользуясь случаем, они приводят его к местному священнику, живущему в сожительстве и являющемуся соблазном для прихожан, и спрашивают "Как же относиться к такому священнику?", а Франциск идет ему навстречу и говорит ему "Грешен ли ты, я не знаю, но знаю, что твои руки касаются Слова Божьего", и преклоняет колена, целуя руки священнику.

Священство и Евхаристия были для него единой любовью, совершенной и неразрывной. В сочинении Томмазо да Челано Vita secunda говорится: "Все его естество, сверх всякой меры охваченное восторгом, пламенело любовью к Таинству Тела Господня. Он хотел, чтобы целовали с великим благоговением руки священника, потому что ему дана божественная власть совершать таинство Евхаристии. Он говаривал: "Если бы мне довелось встретить святого, сошедшего с неба, и бедного священника, я бы сначала приветствовал священника и хотел бы поцеловать ему руки. Я бы сказал: "О, подожди, святой Лаврентий, ибо руки этого человека касаются Слова жизни и наделены сверхчеловеческой властью!"".

Основная богословская идея св. Франциска, высказанная им самим в Послании всем клирикам, была такова: "Ничего от Всевышнего телесно мы в этом мире не имеем и не видим, кроме Тела и Крови, наименований и слов, которыми мы были созданы и искуплены". Именно поэтому далее в его "Завещании" говорится: "Где бы я в недостойных местах ни нашел святейшие имена и слова, я хочу собрать их и прошу их собирать и помещать в подобающих местах. И мы должны почитать и уважать всех богословов и всех, кто возвещает слово Божие, как дарующих нам дух и жизнь".

В сочинении Vita prima говорится: "По-человечески невозможно понять его волнение, когда он произносил имя Божье. Поэтому где бы он ни находил что-нибудь написанное о делах божеских или человеческих, на дороге, в доме или на полу, он собирал все с великим благоговением, слагая в священном или по крайней мере подобающем месте, опасаясь, не написано ли там имя Господне или что-нибудь о Господе. И когда однажды его собрат спросил его, почему он столь заботливо собирает даже сочинения язычников или сочинения, где наверняка нет имени Божьего, он ответил "Сын мой, потому что все буквы могут слагаться в это святое Имя". И еще более удивительно то, что диктуя приветственные послания или увещевания, он никогда не позволял вычеркивать слово или слог, даже если они были лишними или написанными с ошибкой" (п. 82).

Мы часто представляем себе св. Франциска размышляющим о великих вопросах или вынашивающим высокие замыслы или же думающим о вещах простых, добрых и прекрасных, но основная черта его облика, о которой свидетельствует история, - забота и попечение этого человека обо всем, что с наибольшей ясностью и очевидностью напоминало ему о Спасении Тремя вещами Франциск поистине дорожил Это прежде всего Тело Христово. Он очень часто говорил о нем с редким благочестием и жаром.

Когда он послал своих братьев в разные страны Европы, для себя он избрал Францию, объяснив это тем, что он слыхал, будто там особо почитается Евхаристия.

Он написал всем правителям (подеста, консулам, судьям и т. д.): "Увещеваю вас, господа мои, отложить всякое иное попечение и заботу и достойно принимать Пресвятое Тело и Кровь Иисуса Христа".

И он, беднейший из бедных, отвергающий любую собственность, хотел бы, чтобы его братья путешествовали с драгоценными дароносицами, на случай если им доведется оказаться в приходах, где Таинство хранится в без должного благоговения.

Затем он дорожил Священным Писанием, "божественными именами", и эта его забота о них распространялась на любой написанный текст, на каждое слово, так что формы, которые принимало это почитание, кажутся нам преувеличенными: "Увещеваю всех моих братьев, если они где бы то ни было найдут написанными божественные слова, пусть чтут их, как только могут, и соберут их и сохранят, почитая в этих словах Господа, их произнесшего".

И, наконец, известна любовь Франциска ко всем одушевленным и неодушевленным творениям. Но источник этой знаменитой "францисканской любви" - не столько тонкая и поэтическая душевная организация Франциска, сколько его духовность.

Глава Legenda maior, посвященная рассказам об этой любви, носит знаменательное заглавие: "Как творения, лишенные разума, выказывали любовь к нему". Это нечто противоположное тому, о чем мы обычно думаем. Сами творения чувствовали, что этот человек любит их, и их тянуло к нему, они узнавали его, "чувствовали его милосердную любовь". А Франциск любил их, потому что видел в них Творца, их создавшего, и образ Искупителя.

В сочинении Vita prima говорится: "Как описать его неизреченную любовь к творениям Божьим и нежность, с которой он созерцал в них премудрость, благость, могущество Творца...? Даже к червякам он чувствовал величайшую любовь.потомучто Священное Писание говорит о Господе:"Червь я, а не человек", и он убирал их с дороги, чтобы их не раздавили" (п.80). Видя ягненка среди коз, Франциск умилялся, думая об Агнце Божьем, идущем среди фарисеев; видя мертвого ягненка, он плакал, думая о закланном Агнце Божьем ("Увы, брат агнец, в чьем образе Христос явился людям!"); видя цветы, он думал о "сияющем цветке, расцветшем в сердце зимы"; если на его глазах рубили дерево, он просил, чтобы сохранили хотя бы одну ветвь, потому что Христос тоже, подобно ветви, произрос из древнего корени Ессеева; а глядя на камень, он с волнением вспоминал о Христе - камне, ставшем главою угла. Можно привести и другие примеры.

Любовь к творениям была любовью к Богу-Отцу и к Христу-брату, любовью, которая все охватывает и в которой все обретает свой смысл.

Здесь наша мысль обращается к знаменитой Хвале творениям. Не все знают, в каких обстоятельствах она была написана.

За два года до смерти Франциск был измучен болезнью. Уже более пятидесяти дней он не мог выносить ни дневного света, ни огня ночью.

Он почти ослеп, и глаза его постоянно резала жестокая боль. На виски ему клали два кружка раскаленного железа, чтобы прижечь больные места. Он жил в крохотной келье, кишащей мышами, которые по ночам грызли его тело, а днем мешали ему молиться и даже есть. И тогда, как говорит его биограф, "Франциска охватила жалость к самому себе" и он взмолился: "Боже, приди на помощь моей немощи". И Бог обещал ему отныне "покой Царства Своего". Франциск сел, погрузился в раздумье, а потом сказал: "Всевышний, всемогущий, благой Боже...", и сочинил также музыку. Он даже пожелал, чтобы с тех пор его братья, ходя по городам и селам, сперва проповедовали, а потом учили людей "Хвале".

Многие ли знают, что Франциск так объяснял прекрасные слова, обращенные им к солнцу и огню: "Мы все слепы, и Господь просвещает наши глаза благодаря творениям Своим"?

Многие ли знают, что прилагательное "драгоценные", ("драгоценные звезды") Франциск всегда употреблял исключительно по отношению к Евхаристии и всему, что с нею связано? И что вода была для него смиренной, драгоценной и чистой (он даже никогда не вступал в нее ногами изопасенияее замутить) потому, что напоминала ему о смиренном и чистом Христе, "воде живой"? Многое еще можно было бы сказать о том, что так хорошо известно и так плохо понято: о мире, о бедности, о которых столь часто вспоминают в отрыве от единой любви, их объясняющей.

Источником всех ценностей и всякой любви для Франциска была его связь с Христом, и вне этой связи все показалось бы ему смешным и ложным.

Поэтому в заключение хотелось бы привести слова его первого биографа: "Братья, жившие с ним, хорошо знают, что ежедневно, ежеминутно на его устах было воспоминание о Христе, знают, с каким блаженством и нежностью он разговаривал с Ним, с какой нежной любовью он с Ним беседовал.

Он действительно был целиком захвачен Иисусом. Иисус был всегда в его сердце, Иисус был на его устах, Иисус был в его ушах, Иисус - в его очах, Иисус - на его руках, Иисус - во всем теле его" (Vita prima).

Legenda maior также говорит, что это был "подлинный христианин, который благодаря совершенному подражанию Христу в жизни стремился уподобиться Христу живущему, в смерти - Христу умирающему, а после смерти - Христу умершему" (14, 4).

Франциск любил Христа как живое историческое лицо: Христа - Творца и творение, Христа в Церкви, в Евхаристии, в Библии, Христа страдающего и Христа во славе. О нем сказаны знаменательные слова: "Он был среди святых святейшим, а среди грешников - одним из них" (Vita prima, n.83).

В этом - тайна христианской жизни: стать святыми без какой-либо гордыни или отделения, но, напротив, чувствуя себя все более сопричастными ко всей слабости мира и Церкви, к благому предназначению всего творения, которое постепенно, в ежедневных трудах и стенаниях движется к своему завершению.

Антонио Сикари. Портреты Святых

Исторический контекст

Старое монашество в своем отречении от мира возлагало на отдельного монаха обет бедности, но это не помешало монастырям сделаться крупными поземельными собственниками, а аббатам - соперничать в богатстве и роскоши с епископами и князьями. Франциск углубил идею бедности : из отрицательного признака отречения от мира он возвел её в положительный, жизненный идеал, который вытекал из идеи следования примеру бедного Христа . Вместе с этим Франциск преобразил и самое назначение монашества, заменив монаха-отшельника апостолом-миссионером, который, отрекшись внутренне от мира, остается в мире, чтобы среди него призывать людей к миру и покаянию.

Старое землевладельческое монашество соответствовало аграрному периоду Западной Европы; но возникли города, с густым населением из богатых и бедных - и к ним-то обратились ученики Франциска, проповедуя одним в назидание, другим в утешение «бедное житьё», как идеал «евангельского совершенства». Как проповедник «бедного житья», Франциск имел предшественников. Богатство клира давно вызывало протест как со стороны блюстителей аскетического идеала (Бернард Клервоский), так и со стороны противников клира (Арнольд Брешианский). Особенное сходство с Франциском представляет старший его современник, Валдес из Лиона , от проповеди которого получила начало отпавшая впоследствии от католицизма секта валденцев .

Попытки историков разыскать нити, связующие Франциска с его предшественниками, привели, однако, лишь к гипотезам слабо основанным и притом ненужным, так как стремления Франциска могут быть вполне удовлетворительно объяснены его личностью и духом его времени. Мысль о добровольной бедности «по Евангелию » легко могла самостоятельно зародиться как у богатого лионского банкира, так и у расточительного сына зажиточного купца в провинциальном итальянском городке; но проповедь того и другого приняла различное направление, что зависело как от среды и обстоятельств жизни, так и от личности обоих.

Личность Франциска Ассизского

Биография

Юность

Отец Франциска, по имени Бернардоне, торговал сукнами ; торговцы этим дорогим международным товаром были в то время зажиточными людьми. Торговые обороты побуждали Бернардоне совершать частые поездки во Францию , в память которой он и назвал своего сына Франциском. Франциск знал песни трубадуров и часто распевал их на французском языке.

Он был единственным сыном; родители ни в чём ему не отказывали. Юношей он вел разгульную жизнь с молодёжью своего города, которая выбирала его «царём» пирушек. Родители не мешали сыну, гордились его знакомством с дворянской молодёжью; мать Франциска не скрывала, что ожидает для сына славного будущего. И сам Франциск в это время не был лишён тщеславия : источники говорят, что он не хотел, чтобы «кто-либо его превосходил». Франциск принял участие в войне между Ассизи и Перуджей , был взят в плен, но не утратил своей весёлости и уверенности в своем великом будущем. Он вынес тяжелую болезнь, но по выздоровлении стал вести прежний образ жизни и предпринял с молодыми рыцарями поход в Южную Италию в пользу папы .

С первого же ночлега Франциск вернулся; по сказанию, он видел сон, направивший его на другой путь. Очевидно, его сердце уже не удовлетворялось внешним блеском и указало ему путь к подвигам иного рода. Франциск всегда был очень щедр к нищим. Однажды, отвлечённый делом, он отказал одному из нищих, пристававших к нему именем «Господним», но затем, спохватившись, что если бы нищий попросил у него именем какого-нибудь земного сеньора , то он не отказал бы ему, он догнал нищего и одарил его.

Два года провел Франциск в окрестностях Ассизи, занимаясь, кроме молитвы, починкой церквей, для чего выпрашивал камни; особенно стала ему дорога полуразрушенная часовня св. Девы, под названием Порциункула. Исправив её, Франциск устроил около неё для себя шалаш. Питался он объедками, которые собирал по городу в обеденное время. Многие стали его считать помешанным, но к его бедному житью присоединился богатый гражданин Бернард де Квинтавалле, который, согласно с Евангелием , распродал свое имущество и раздал бедным; присоединились и другие. В одежде странников они ходили по соседним городам и деревням, призывая к миру и покаянию. На вопрос, кто они такие, они отвечали: «кающиеся грешники»; но они были бодры духом, называя себя «ликующими в Господе» или «потешниками Господа». Иные из них, как и сам Франциск, занимались ручным трудом, при случае помогая крестьянам в сельских работах, но денег не принимали, довольствуясь лишь скромной трапезой.

Основание ордена францисканцев

Число его учеников увеличилось, и он отправился в Рим просить у папы утверждения составленного им для своего братства устава . Текст этого устава не сохранился, но, вероятно, это было простое наставление братьям, составленное на основании подходящих евангельских текстов. Папой был тогда Иннокентий III . Знаменательный момент в истории представляет собой встреча этих двух людей, олицетворявших два различных мировоззрения , выросшие из одного корня: с одной стороны, наместник Христа, ставший владыкой мира, раздававший царские короны, представитель авторитета и власти, - а перед ним последователь Христа, босоногий нищий, в одежде пастуха, проповедник любви и смирения. О самой встрече не сохранилось точных известий, но она сильно занимала воображение современников и потомков и породила много характерных рассказов. С одной стороны, францисканские легенды повествуют о том, с каким пренебрежением папа отнесся к нищему и как потом в сновидениях познал его великое значение для церкви: то из-под ног папы вырастает пальма до небес, то папа видит, как монах подпирает плечом наклонившийся Латеранский собор ; или Франциск наяву убеждает папу поэтической притчей о сыновьях бедной женщины в пустыне, которые оказались царскими сыновьями и были признаны своим отцом. С другой стороны, мы имеем повествование бенедиктинского летописца, в котором слышится и пренебрежение к нищенскому житью Франциска, и признание его смирения: папа был так поражен грязным видом Франциска, что послал его к свиньям; но, когда Франциск, буквально исполнив совет, вернулся ещё грязнее с просьбой теперь исполнить его мольбу, то Иннокентий, растроганный таким смирением, отнесся к нему милостиво.

Распространение францисканцев по Европе

С этого времени число францисканцев быстро растёт, и они собираются обратить все народы. Для этой цели были организованы небольшие миссии , поставленные под начало одного из братьев, называвшегося «министром», то есть меньшим братом. То же стремление к служению побудило Франциск присвоить своим последователям название миноритов - меньших.

Одновременно с этим усиливается и в самом братстве стремление уклониться от первоначального идеала. При большом числе новых братьев не всем было по силам вечно странствовать с нищенской сумой, тем более, что при большом распространении ордена уже различие климата заставляло отступать от первоначального обычая: так, ещё до 1220 г перестали соблюдать предписание не иметь двух одежд. Всё это вызвало пересмотр первого составленного Франциском правила (regula), не дошедшего до нас. В составлении нового правила 1221 г. Франциску помогали другие, но оно ещё носит печать его личности. Два года спустя понадобилось новое правило, приближающееся к обычной форме уставов других монашеских орденов.

Христолюбивое странствующее братство Франциска превратилось в централизованный и оседлый францисканский орден. Во главе его стоит генеральный министр, только ему предоставлено право разрешать проповедь братьям. Над областями поставлены провинциальные министры; в первый раз упоминаются кустоды, то есть заведующие отдельными общинами. Главное новшество заключается в постановлении, чтобы вместо ежегодных собраний братьев в Троицын день происходили через каждые три года съезды одних лишь провинциальных министров и кустодов, для обсуждения действий генерального министра и переизбрания его.

Изменилось и положение самого Франциска в ордене. По возвращении из Сирии он отказался быть министром и слугой всего братства и поставил на своё место сопровождавшего его на Восток Петра Катанского. Пётр скончался полгода спустя, но его место, по-видимому, тотчас занял Илья Кортонский: по крайней мере на генеральном капитуле 1223 г председательствовал Илья, Франциск же сидел у его ног, от времени до времени шепча ему на ухо, после чего Илья громко объявлял: «Брат наш заявляет братьям» и т.д.

В составлении правила 1223 г. Илья, по совещании с Уголино, вероятно играл существенную роль. Источники называют его то викарием, то генеральным министром. Франциск прожил ещё 3 года после издания правила 1223 г, пользуясь прежним уважением, но не имея влияния на руководство орденом. Он не одобрял господствовавшего в ордене направления, но, преклоняясь перед авторитетом церкви и связанный обетом послушания, не восставал против него. Однако, вся его собственная жизнь была протестом против искажения дорогого ему идеала.

Последние годы жизни Франциска Ассизского

Однажды послушник, получивший от генерального министра разрешение иметь псалтырь, пришёл к Франциску, испрашивая и его согласия на это. Франциск, боявшийся книжной мудрости и отвергавший собственность, сказал послушнику, что, получив псалтырь, он захочет иметь и молитвенник (бревиарий), а после того усядется как важный прелат и скажет товарищу: «Принеси мне мой бревиарий». Затем Франциск нагнулся, схватил горсть пепла и посыпал им голову монаха, приговаривая: «Вот тебе бревиарий, вот тебе бревиарий». Несколько дней спустя монах снова заговорил о своей псалтыри. Франциск ответил ему: «Делай то, что тебе сказал твой министр», но затем, одумавшись, догнал монаха и просил повести его на то место, где он велел монаху исполнить слова министра. Когда они пришли туда, Франциск сделал земной поклон перед монахом и сказал: «Прости меня, брат, ибо тот, кто хочет быть миноритом, не должен иметь ничего, кроме своей одежды».

Этот рассказ слишком простодушен, чтобы можно было его считать позднейшим вымыслом. Существует, впрочем, и документ, неопровержимо доказывающий, что Франциск в последние годы осуждал направление, принятое орденом. Это завещание Франциска; оно состоит из увещаний и наставлений и представляет, можно сказать, сплошной протест против превращения нищего смиренного братства Христова в могущественный монашеский орден.

Освобожденный от забот об ордене, Франциск мог снова предаться странствованию и одинокой молитве. Как и в начале, образ Христа совершенно поглощает всё его внимание. Воспоминания о Христе то вызывают в Франциске радость и блаженство, высказываемые в детски наивных формах, то рыдания и стоны.

Изобразить в своей жизни земное странствие Спасителя, пережить все знаменательные моменты Его жизни - вот на что устремлены все помыслы Франциска Он устраивает в лесу близ Греччио «живую картину» Рождества Христова (ясли, вол, осёл, кругом молящиеся пастухи и крестьяне). Устройство таких яслей в день Рождества в церквах входит с этого времени в обычай в Италии.

Под влиянием той же мысли Франциск отправляется в 1224 г с ближайшими товарищами на высокую вершину Алверно, в верховьях Арно, где проводит время, поодаль от братьев, в посте и уединённой молитве. Здесь в утро Воздвижения Св. Креста Франциск имел видение, после которого на его руках и ногах, по преданию, остались стигматы, то есть изображения головок и концов гвоздей распятого Христа.

Критические историки дают различное объяснение известию о стигматах. Газе, имея в виду, что впервые о стигматах стало известно из окружного послания преемника Франциска, Ильи, считает его виновником легенды. Гаусрат полагает, что Франциск, желая вполне пережить страсти Христовы, сам нанёс себе раны, скрывая их при жизни от товарищей. Сабатье, считая стигматы реальным фактом, ищет объяснение в таинственных проявлениях экстаза и «душевной патологии». Повествование о видении и стигматах Франциска много содействовало представлению о нём позднейшей живописи, изображавшей его в экстазе и со страданием на лице.

Несмотря на то, что Франциск действительно считал своим призванием «оплакивать по всему свету страдания Христа» и несмотря на собственные тяжёлые страдания в последние два года жизни, Франциск до конца сохранил своё поэтическое воззрение на мир. Его братская любовь ко всякой твари составляет основание его поэзии. Он кормит зимой пчёл мёдом и вином, поднимает с дороги червяков, чтобы их не раздавили, выкупает ягнёнка, которого ведут на бойню, освобождает зайчонка, попавшегося в капкан, обращается с наставлениями к птицам в поле, просит «брата огонь», когда ему делают прижигание, не причинять ему слишком много боли.

Весь мир, со всеми в нём живыми существами и стихиями, превращался для Франциска в любящую семью, происходившую от одного отца и соединённую в любви к нему. Этот образ был источником, из которого вылилась его поэтическая «хвала» Господу со всеми Его творениями и паче всего с господином братом солнышком и т.д. На призыв Франциска радостно отозвались другие поэтические души среди братии - Фома (из) Челано, Якопоне из Тоди, автор «Stabat Mater», и другие францисканские поэты . Преувеличенно, конечно, считать поэтому Франциск, как это делает Тоде, творцом итальянской поэзии и искусства и виновником Ренессанса ; но нельзя не признать, что одушевление и подъём духа, проявившиеся во францисканских соборах и во фресках Джиотто, были внушены смиренным и любящим последователем нищего Христа.

Одной стороной своего идеала - преемством нищенствующего, странствующего Христа - Франциск примыкал к аскетическому, средневековому , некультурному идеалу; но в преемство Христа, как его понимал Франциск, включалась и любовь к человеку. Благодаря этому аскетический идеал получил иное, новое, культурное назначение. «Господь призвал нас не столько для нашего спасения, сколько для спасения многих», - было девизом Франциска Если в его идеал, как и в прежний монашеский, и входит отречение от мира, от земных благ и личного счастья, то это отречение сопровождается не презрением к миру, не брезгливым отчуждением от греховного и падшего человека, а жалостью к миру и состраданием к нищете и нуждам человека. Не бегство из мира становится задачей аскета, а возвращение в мир для служения человеку. Не созерцание идеального божеского царства в небесной выси составляет призвание монаха, а проповедь мира и любви, для установления и осуществления царства Божия на земле. В лице Франциска аскетический идеал средних веков принимает гуманитарный характер и протягивает руку гуманизму нового времени.

Последние дни Франциска были очень мучительны; страдания его были облегчены уходом св. Клары и его собственным настроением. Он прибавил к своей Хвале Господа и всех творений строфу с хвалой «сестре нашей, телесной смерти», и не как аскет, а как поэт, закончил жизнь словами: «Жить и умереть мне одинаково сладко». Франциск скончался 4 октября 1226 г; уже два года спустя он был канонизован папой Григорием IX, бывшим кардиналом Уголино. На «райском холме» началась постройка великолепного готического собора имени нового святого; но не так желали почтить память «бедного Франциска» ближайшие его сердцу товарищи - и однажды ночью брат Леон, с другими, опрокинул и разбил столб с кружкой, поставленный генеральным министром Ильёй для сбора подаяний на построение храма св. Франциска Так на могиле апостола мира возгорелась борьба из-за воплощённого им идеала.

Исследования биографии Франциска Ассизского

Разлад между идеалом Франциска и учреждением, им созданным, отразился и на истории его жизни. В момент смерти Франциска власть над орденом находилась в руках Ильи Кортонского, который правил им в духе Григория IX. Этот папа сам позаботился о составлении жития нового святого и поручил этот труд Фоме из Челано, который не был лично близок к Франциску, но был человеком поэтически одарённым. Житие Челано носит на себе черты своего полуофициального назначения; отношения Франциска к Илье представлены дружественными, роль ближайших товарищей Франциска осталась в тени. Назидательный характер легенды выступает очень сильно, а факты из мирской жизни Ф. крайне скудны.

Несколько лет спустя власть генерального министра перешла к представителям сурового идеала. Капитул г. пригласил всех желающих из братьев записать свои воспоминания о Франциске и представить их генеральному министру Кресченцию. Тогда возникла легенда трёх товарищей, Леона, Ангела и Руфина, ближайших сподвижников Франциска В этой легенде фактическая и человеческая сторона биографии Франциска выступает полнее и ярче. Ещё раз, однако, изменилось направление в ордене. Капитул г. поручил генеральному министру, знаменитому францисканскому богослову Бонавентуре , составить новое житие и уничтожить все прежние, чтобы не было раздора из-за памяти Франциска Это житие наиболее отделано в литературном отношении и обращает особенное внимание на чудеса Франциска Литература о Франциске продолжала, однако, расти, принимая всё более легендарный характер.

В ХIV в. Варфоломей Пизанский составил книгу: «О сходстве жизни блаженного Франциска с жизнью Господа Нашего Иисуса Христа», в которой указано 40 сходств. В следующем веке появилась громадная компиляция : «Зерцало жизни блаженного Франциска». Наряду с этой книжной литературой работало и народное воображение, на которое личность Франциска произвела глубокое впечатление. Так создались рассказы о Франциске, монашеские по происхождению и содержанию, но народные по языку и духу - так называемые Fioretti (Цветки).

В XVIII в. болландисты включили в свое почтенное издание «житий святых» и материал, касавшийся Франциска, обработанный Суисскеном (Acta Ss. Oct. II). Первая критическая биография Франциска составлена протестантским историком церкви, K. Hase («Fr. v. Assisi», ). Годовщина рождения Франциска в г. снова оживила литературу о нём. Появились сочинения Bonghi (по-итальянски, ), Thode («Fr. v. As. und die Anfänge d. Kunst d. Renaissance», ), K. Muller, «Die Anfänge des Minoritenordens» (1885; автор особенно старался выяснить вопрос о правилах и пытался реконструировать из правила г. древнейшее правило 1209-1210 гг.).

Новую эпоху открыло сочинение протестантского пастора P. Sabatier , «Vie de S. François d’Assise» (П., ; до 1899 г 24 изд.). Необычайный успех книги в католической Франции объясняется, помимо талантливого изложения, как симпатичным, ярко очерченным образом Франциска, так и некоторым подновлением его в современном французском вкусе. Одобрение книги папой, а затем запрещение её, также содействовали её распространению. Обширное место отвел Франциску и вызванному им движению Hausrath, в третьей части своего сочинения: «Weltverbesserer im Mittelalter» (), причислив его к арнольдистам, то есть последователям Арнольда Брешианского . Заслуга Сабатье не ограничивается литературно-художественным воспроизведением образа Франциска; она ещё значительнее в области критической и в разработке источников. Уже профессору G. Voigt’y удалось открыть и напечатать (в «Abh. d. Sächs. Gesell. d. Wiss.», V-VI, ) хронику минорита Иордана из Джиано, современника Франциска и одного из первых французских миссионеров, заключающую в себе несколько важных известий и определенных дат для жизни святого.

В г. издано в Риме «Второе Житие» Франциска, Фомы Челанского, оставшееся неизвестным болландистам и написанное по тому же поводу, как и легенда трёх товарищей. Составленное под влиянием изменившегося настроения в ордене, «Второе Житие» представляет и самого Франциска в другом освещении, приближающем его к идеалу строгих последователей его; об Илье вовсе не упоминается, но деятельность его косвенно предается осуждению. Автор пользуется легендой трёх товарищей. Что касается до последней, то Сабатье ещё в 1894 г обратил внимание на то, что она дошла до нас не целиком: указанный в начале план не исполнен. Догадка Сабатье побудила двух францисканцев, Марчеллино да Чивецца и Теофило Доминикелло, разыскивать недостающие части, - и они нашли их в итальянской рукописи 1557 г (напечатана в г.), оригинал которой восходит, судя по языку, к XIV в. На основании их изысканий и работ Сабатье установлено, что латинский подлинник рукописи заключал в себе важнейший первоисточник, а именно легенду трёх товарищей в полном объёме, то есть, кроме 18 глав официального издания, ещё 61 главу, устраненную духом партии («La Leggenda di S. Fr.», Рим, ). Но главная критическая заслуга Сабатье заключается в воспроизведении (реконструкции) древнейшего, забытого жития Франциска.

Исторический контекст

Личность Франциска Ассизского

Биография

Юность

Основание ордена францисканцев

Распространение францисканцев по Европе

Последние годы жизни Франциска Ассизского

Исследования биографии Франциска Ассизского

"Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых,

и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное;
и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее
избрал Бог, чтобы упразднить значащее".

Первое послание святого апостола
Павла к Коринфянам 1:27-28

1. Юность

Франциск родился в 1181 или 1182 году в Ассизи - небольшом древнем городе в Умбрии (Центральная Италия), в богатой мещанской семье. Его отца - торговца сукном - звали Пьетро Бернардоне; мать - Пика - была родом из Франции. При крещении она дала сыну имя Джованни (Иоанн); однако отец, бывший в то время в поездке, после возвращения назвал мальчика Франциском (по-итальянски - «Франческо», т. е. «Французик»), очевидно, из хорошего отношения к стране, с которой он поддерживал торговые связи.

Годы учения Франциска были непродолжительны. Когда ему исполнилось 14 лет, отец решил, что школьной премудрости он набрался достаточно, и с 1196 года Франциск вместе с братом уже помогал отцу в торговле сукном. Предводитель и любимец ассизской молодежи, он проводил дни своей юности в беззаботном веселье, а в общем-то скуповатый отец не жалел денег для своего любимого сына.

2. Обращение

Продолжая мечтать о рыцарской карьере, весной 1205 г. он отправился в новый поход в Апулию. В Сполето во время сна он увидел прекрасный большой дворец, полный оружия и украшений. Когда он спросил, чей это дворец, свыше был дан ответ, что все принадлежит его воинству. Не поняв духовного смысла видения, скрытого в сокровищах премудрости Божией, Франциск принимает его за знак, предвещающий удачу в военном походе. Следующей ночью во сне Франциск слышит призыв следовать за Высшим Господином. Это стало началом обращения Франциска: он потерял любовь к развлечениям и начал постепенно отдаляться от мира, посвящая время посту и молитвам, стремясь определить свой дальнейший жизненный путь.

Важным моментом его обращения оказалась встреча с прокаженным, в котором он увидел страдающего Христа и обнял его; впоследствии Франциск часто помогал прокаженным.

1206 г. Франциск совершил паломничество в Рим. После возвращения, во время молитвы перед распятием в церкви св. Дамиана, он услышал голос, говоривший: «Ступай, Франциск, отстрой дом мой...»

Продолжая работать в лавке своего отца, выручку от торговли Франциск начал раздавать бедным, и это привело к конфликту с отцом: в феврале 1206 г. Пьетро Бернардоне перед епископским судом публично лишил сына наследства, а тот немедленно отдал ему деньги и одежду.

Воображение взрослеющего Франциска захватывали поэмы и песни странствующих трубадуров, посвященные рыцарским подвигам: он мечтал о подобных подвигах и славе.

Казалось, его мечты о рыцарской карьере начинают сбываться, когда он в рядах ассизской армии принял участие в войне против Перуджи (1202 г.) Однако ассизское войско потерпело поражение, и Франциск попал в плен, целый год провел в тюрьмах, а после освобождения заболел. Период пребывания в тюрьме и восстановления здоровья был для него временем размышлений. Он проникся состраданием к нуждающимся. Однажды, встретив бедного рыцаря, Франциск великодушно отдал ему свою одежду.

3. Новый путь

С тех пор Франциск ходил в тунике в виде креста, и помогал больным и прокаженным. Франциск собственноручно отреставрировал три церкви: св. Дамиана, св. Петра, Божией Матери Ангельской.

В 1208 г., участвуя в Святой Мессе в день св. Матфея, Франциск услышал рассказ о том, как Спаситель отправляет своих учеников проповедовать Царство Небесное. (Мф 10,7-14). Восприняв эти слова как выражение воли Христа, Франциск, получив согласие епископа Ассизи, начал проповедовать мир и покаяние.

Вскоре у него появились первые последователи. Составив Устав нового братства из евангельских цитат, Франциск вместе с братьями отправился в 1209 г. в Рим, где получил устное утверждение Устава Папой Иннокентием III. Потнифик уверовал, что устами Франциска говорит Господь, когда получил видение о том, как Латеранская базилика накренилась к земле, а невысокий бедняк, и это был Франциск, поддержал здание и не дал ему упасть. Во время этого визита в Рим Франциск, по преданию, был посвящен в диаконы.

Под влиянием проповедей и образа жизни Франциска дала обет евангельской жизни Клара - графиня из рода Фавроне ди Оффредуччи, а вскоре ее сестра Агнесса и другие девушки. В 1212 году Франциск составил для них Устав.

4. Проповедь Евангелия

В 1212 и 1214-1215 гг. Франциск отправлялся к сарацинам - в Сирию и Марокко, желая обратить их в христианство. Оба раза (в первый - из-за бури, во второй - из-за болезни глаз) он вынужден был вернуться на родину.

В 1217 г. состоялся первый капитул братства, после чего Франциск отправил братьев в Германию, Венгрию, Испанию, Францию и Сирию, а в 1219 г. - пятерых миссионеров в Марокко.

В 1219 г. Франциску удалось с третьей попытки добраться до сарацин - султана Египта Мелек-эль-Камеля. В подтверждение истинности Христовой веры Франциск предложил жрецам султана пройти вместе с ним через огонь, но никто не решился на такое испытание. И хотя султан Египта не принял христианство, Франциск завоевал его уважение и получил от султана охранную грамоту.

5. Устав

Узнав в 1220 г. о возникших в Ордене конфликтах, Франциск возвратился на родину. Обеспокоенный спорами относительно соблюдения Устава, он отказался от обязанностей генерального настоятеля, доверив их Петру Каттани (1220-1221).

В 1221 г. Франциск написал устав из 24 глав, впоследствии переделанный и утвержденный в ноябре 1223 г. Папой Гонорием III. Находясь в Риме, Франциск проповедовал перед Папой и кардиналами так благочестиво и с такой силой, что было ясно: он говорил не учеными словами человеческой мудрости, а по Божественному вдохновению. В 1221 г. Франциск также составил Устав для мирян, ставший основой жизни Третьего ордена (Францисканского Ордена Мирян).

6. Рождество в Греччо

Франциск глубоко переживал тайну Рождества Христова. В 1223 г. он устроил в Греччо рождественскую мистерию. На склоне крутой горы в пещере сделали ясли, туда же привели вола и осла, установили алтарь, на котором священник во время рождественской ночи принес Святую Жертву. Франциск, будучи диаконом, произнес во время Мессы вдохновенную проповедь.

Из «Первого жития» Фомы Челанского:

Высшей его целью, главным желанием и планом, исполняемым всю жизнь, было проповедовать всем святое Евангелие, во всем соблюдать его заветы и следовать по стопам учения Господа нашего Иисуса Христа в неусыпном бодрствовании, в постоянном усердии, всей душой и всем жаром сердца. В глубочайшее размышление он погружался, вспоминая Его слова и в пристальном раздумьи перебирал Его деяния. Особенно же занимали его мысли смирение Воплощения и любовь,явившаяся в Страстях, так что едва ли он желал думать о чем бы то ни было другом.

Потому и следует вспомнить - и не просто вспомнить, но и почтить достойным воспоминанием - то, что он сделал за три года до своей блаженной кончины в селении, называемом Греччо, в день Рождества Господа нашего Иисуса Христа.

Был в той земле человек по имени Иоанн, доброй славы, но еще лучшей жизни, и его св. Франциск отличал особой любовью, тем более, что тот, будучи в этих местах одним из самых знатных и уважаемых людей, презрел благородство плоти и посвятил себя благородству души. И вот блаженный Франциск позвал его к себе примерно за две недели до Рождества Господня, как и раньше он нередко призывал его, и сказал ему: «Если ты хочешь, чтобы в этом году мы праздновали Рождество в Греччо, поспеши все приготовить, и то,что я тебе укажу, укрой тщательно. А именно, я хочу отпраздновать рождение того Младенца, который родился в Вифлееме, хочу вспомнить тяготы его первых дней,когда Он положен был в ясли, и плотскими очами увидеть, как это Он лежал на сене, а рядом стояли вол и осел». Выслушав все это, тот человек, добрый и преданный, побежал скорее и в указанном ему месте подготовил все, что велел ему святой.

И вот приближается день радости, настает время ликования! Из разных мест созваны братья; прибывают люди, жившие в этой земле, неся - каждый по своим возможностям - свечи и факелы,чтобы осветить ночь, в которую воссияла ярчайшая звезда, осветившая все дни и времена. Прибывает, наконец, Франциск, обнаруживает,что все уже готово, и сияет от радости. Тогда приготавливают ясли, несут сено, ведут вола и осла. В этой трогательной сцене сияет евангельская простота, возвеличивается бедность, являет себя смирение, и Греччо обращается в новый Вифлеем.

Эта ночь светла, как день, и сладка и для людей, и для животных. Собрается народ, и ликует доселе невиданной радостью, приветствуя необычайную тайну. Роща наполняется голосами, и грандиозные скалы вторят эхом праздничным хорам. Братья поют, воздавая должную хвалу Богу, и кажется, вся ночь откликается ликованием.

Святой Божий замирает перед яслями, воздыхая, в благочестии своем сокрушенный и дивной радостью преисполненный. Затем священник служит торжественную Евхаристию у вертепа, и он наслаждается утешением, какого не испытывал ранее.

Франциск облачился в одеяние диакона, ибо он и был диаконом, и звучным голосом поет Евангелие. И голос его, мощный и сладостный, ясный и звучный, пробуждает во всех желание оказаться в небе. Затем он проповедует обступившему его народу, и словно мед льются его речи о рождении нищего Царя в малом городе Вифлееме. И часто, желая произнести имя Иисуса, вместо того, воспылав чрезвычайной любовью, именует Его «Вифлеемским Младенцем», растягивая слово Bethlehem так, что звук этот кажется похожим на овечье блеяние, отчего наполняются сладостью не только его уста, но и души всех. И всякий раз, когда он говорил «Вифлеемский Младенец» или «Иисус», он облизывал губы, словно отведывая и сглатывая сладость этих слов.

Там вновь обнаруживаются с преизбытком дары Всевышнего, и одному из присутствующих, мужу добродетельныму, было видение. А именно: привиделось ему, будто в яслях лежит совсем маленький мальчик и вроде бы неживой; а святой Божий, склонившись над ним, пытается разбудить его, чтобы тот очнулся от глубочайшего сна. И вовсе не далеко от истины было это видение, ведь младенец Иисус, которого забыли многие сердца, по милости самого Младенца и через раба его, святого Франциска, воскресал в них, и воспоминание о Нем оставалось глубоко запечатлено в их памяти.

Когда завершилось это торжественное бдение, каждый вернулся к себе домой, будучи исполнен насказанной радостью.

А сено, лежавшее в яслях люди сохранили, ибо через него Господь Бог, умножая милость свою, исцелял скот и прочих животных. И поистине случилось однажды, что в соседних областях множество скота было поражено различными болезнями, но, поев этого сена, полностью избавилось от этих недугов. Более того, даже некоторые женщины, если случались у них тяжелые и затяжные роды, просили подложить им пучок этого сена, и тогда рожали благополучно. Подобным образом многие - как мужчины, так и женщины - обретали желанное исцеление.

Ныне это место посвящено Господу, а на месте яслей соорудили алтарь и построили Церковьв честь св. Франциска, чтобы в том самом месте, где животные ели траву, теперь люди, ради спасения души своей и тела, питались плотью непорочного и чистого Агнца - Господа нашего Иисуса Христа, Который из безграничной любви предал Себя самого за нас. Он с Отцом и Сыном и Духом Святым живет и царствует прославленный во веки веков. Аминь.

7. Стигматизация

В 1224 г. на горе Верна Франциск получил стигматы: на его руках, ногах и в боку появились раны - следы Страстей Господних.

(глава XIII - «О святых стигматах»)

1. У Франциска, мужа евангелического, был обычай - никогда не оставаться праздным, но всегда творить добро. Так что он, словно один из высших духов, то поднимался по лестнице Иакова к Господу, то нисходил к ближним. Ведь он так разумно распределил все свое время, что часть его посвящал трудам на благо ближнему, а другую - сосредоточенному созерцанию и восхождению.

В соответствии с этим он порой отправлялся в другие места ради забот о здравии и спасении других людей, а затем, оставив шум и суету толпы, искал места покоя и уединения, где он мог свободнее предаться размышлениям о Господе и отряхнуть от стоп своих тот прах, который налип на них за время общения с людьми. Итак, за два года до того, как он предал свой дух Богу, Франциск, ведомый промыслом Господним, свершив уже множество трудов, возведен был на гору высокую, называемую Верна.

Там он по своему обычаю начал сорокодневный пост во славу святого Архангела Михаила и сверх обычного переполнен был сладостью созерцания тайн высших, сверх обычного воспламенен был пламенным желанием увидеть небесное. И вот, по воле Господа, он почувствовал, как умножаются в нем дары милости вышней. Так он был вознесен на высоту небывалую, не как тот любопытый, который домогается величия, не думая, что домогаться славы не есть слава, но как благоразумный и верный раб, стремившийся понять волю своего Господа и всегда с величайшим рвением стремившейся эту волю исполнить.

Тогда Франциск помолился с величайшей любовью ко Господу и, взяв с алтаря книгу святого Евангелия, попросил своего спутника, человека святого и верногоГосподу, чтобы тот, во имя Пресвятой Троицы, трижды открыл ее. А поскольку, когда тот троекратно раскрывал книгу, каждый раз выпадало описание Страстей Господних, муж, верный Господу, постиг,что как он подражал Христу в делах своей жизни, так следует ему, прежде, чем перейти от мира сего, уподобиться Христу и в Его страданиях и муке крестной.

И хотя тело его, изможденное суровой жизнью и разделявшее с Христом Его Крест, было совершенно обессилено, все же он ничуть не упал духом и чрезвычайно воодушевлен был желанием мученичества. Возгорелся в нем непобедимый пламень любви к Иисусу кротчайшему, пламень такой сильный, что и великие воды не могли бы угасить огоно столь сильной любви.

3. Итак, возносимый пламенем серафической любви, возносился он ко Господу, и великой любовью, и состраданием своим преображался в Того, Кто, богатый милостью, ради нас пожелал быть распятым.

И когда настало утро Воздвижения святого Креста, а Франциск по-прежнему молился на горе, он увидел Серафима с шестью крылами, опускавшегося с высоты небес, и крылья его переливались блеском огненным. В стремительном полете достиг он по воздуху того места, где молился человек Божий, и тут, среди крыльев его явился образ человека распятого, руки и ноги которого были раскинуты наподобие креста и к кресту прибиты. Два крыла серафима простерлись над головой, двумя он поддерживал свое тело в полете, нижними двумя прикрывал тело. Увилев это, оцепенел муж Божий - радость всмете со скорбью пронзила его сердце.

Радовался он столь милостливо посланному ему видению, ибо понимал, что под видом Серафима явился ему сам Хрситос, но скорбь и сострадание к распятому на кресте словно меч пронзили его душу. И тем более он дивился столь поразительному видению, что немощь и страдание крестной муки совсем не подобали бессмертию серафического духа.

Наконец он понял, - Господь открыл ему! - что по замыслу Божию это видение именно таким предстало его очам, дабы друг Христов заранее знал, что не мученичеством плоти, но всецелым устремлением духа сможет он преобразиться и уподобиться Христу распятому. И когда видение исчезло, в сердце его остался пламень дивный, но и на теле остались не менее удивительные знаки и отметины.

И на руках его, и на ногах начали проступать следы словно от гвоздей, точно таких, какие он незадолго перед этим видел на теле распятого. Казалось, что и руки его, и стопы в самой середине были насквозь пронзены гвоздями, так что след от шляпки гвоздя показался на внутренней стороне рук и на внешней стороне стоп, а острие словно вышло с обратной стороны, поскольку след от шляпки гвоздя был черным и округлым, а от отсрия - вытянутым и вывороченным, как если бы в этом месте натянулась, поднялась и прорвалась плоть, а вокруг плоть отступила и впала.

На правом боку, словно пробитом копьем, вздулся багровый рубец, из которого с тех пор часто сочилась святая кровь, орошая тунику и его штаны.

4. Раб Божий, видя, что столь явные стигматы невозможно будет скрыть от ближайших его товарищей и вместе с тем боясь оглашать тайны Господни, пребывал в мучительном недоумении, не зная, лучше ли ему самому рассказать им об этом. или же следует обо всем промолчать.

Наконец, он позвал к себе нескольких братьев и, не открывая им сути дела и представив им это сомнение как некий предположительный и «общий» случай, просил их совета. Один из братьев по имени Иллюминат, понимая, что отцу вновь было какое-то чудесное видение, от которого он и впал в такое изумление и растерянность, сказал святому мужу так: «Брат, ты ведь знаешь. что тайны Господни открываются тебе не только ради твоего блага, но и ради всех остальных.

Следовательно, с полным основанием следует опасаться, что, умолчав о том, от чего многим должна быть польза, ты будешь осужден за то, что скрыл свой талант в земле.»

Подвигнутый этими словам, святой муж сказал, как и другой пророк говорил: «Слава праведному!» - и затем, хотя и с великим страхом, пересказал по порядку свое видение, добавив, что Тот, Кто ему явился, открыл и многое другое, о чем он, пока жив, не сможет рассказать ни одному человеку.

Следует стало быть предположить, что в речи этого блаженного Серафима, на кресте распятого, были неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать.

5. После того, как истинная любовь Христова преобразила любящего в тот же образ, Франциск, как и прежде намеревался, завершил в уединении сорок дней, а когда настал праздник Архангела Михаила, муж ангельский Франциск сошел с горы, неся с собой образ Распятого - не скрижали каменные и не хартии, человеком изрисованные и исписанные, но изображение, запечатленное на живой плоти и перстом Бога Живого. И поскольку правильнее скрывать тайны Царя, муж, посвященный в секреты царские, наколько мог, старался прятать эти знаки. Однако, посколько Господу было угодно открывать многое, совершаемое Им к славе Своей, сам Господь, втайне начертавший на нем эти стигматы, открыл через него столь явно такие чудеса, что эта тайная и дивная сила стигматов обнаружила себя множеством ясных знаков.

8. Блаженная кончина

Предчувствуя приближение смерти, Франциск попросил перенести его в часовню Божией Матери Ангельской - «колыбель Ордена», где умер вечером 3 октября 1226 года.

Из «Legenda maior» св. Бонавентуры
(глава XIV - «О его терпении. О преставлении»)

3. В течение двух лет от запечатления на его теле святых стигматов, то есть до двадцатого года после его обращения, Франциск был мучим множеством различных болезней и подвергался всевозможным ударам, словно камень, лежащий на кровле здания иерусалимского, словно кузнечная работа, под множеством ударов молота доведенная до совершенства, и наконец он попросил, чтобы его отнесли к святой Марии в Порциунколу, чтобы там, где дух благодати сошел на него, вернуть Господу дух жизни.

Когда его принесли туда, он, желая вновь запечатлеть истину своим примером, чтобы было ясно, насколько мало в нем осталось мирского и плотского, пылая духом, обнажил свое тело и нагим простерся на голой земле, желая до последнего часа, пока враг еще бродит вокруг него, бороться с ним один на один, обнаженным.

Так он лежал на земле, отложив и одежду, и мешковину, обернув, по обычаю, лицо к небу и весь устремившись к славе небесной, по-прежнему зажимая левой рукой рану в правом боку, чтобы никто ее не увидел до времени. Наконец, он сказал братьям: «Свое дело я исполнил - а в вашем деле наставит вас Христос».

4.Зарыдали тогда все спутники святого, пораженные острым копьем сострадания, а один из них, которого человек Божий выбрал себе в стражи и наставники, по Божию вдохновению припомнив обет Франциска, вышел поспешно и принес, возвратившись, бедняку Христову его рясу с подштанниками и веревкой вместо пояса, сказав ему:"Вот, я одену тебя этой нищенской одеждой - ее ты получишь по моему приказу и во исполенине святого послушания".

И тогда святой муж возрадовался и возвеселился радостью сердечной, видя, что и в смерти он сумеет соблюсти верность госпоже своей Бедности, и, простирая руки к небу, он восславил Господа своего Христа, ибо по Его воле он ныне, от всего освободившись, свободным мог прийти к Нему. Ведь совершенное усердие в нищете требовало теперь от него, чтобы он не надевал на себя никакой одежды кроме той, что будет выдана ему и надета на него по чужому приказу. А он желал во всем и полностью уподобиться Христу Распятому, Который на кресте висел, как нищий, взаменодежды имея только скорбь.

Как в начале своего обращения к Богу он совлек с себя одежду и нагим предстал перед епископом, так и в завершение своей жизни он желал уйти из мира нагим, и потребовал даже от стоящих вокруг него братьев, чтобы они ради любви и послушания, когда увидят, что он уже мертв, оставили бы его нагим валяться на земле столько времени, сколько потребуется неторопливому путнику, чтобы пройти одну милю.

О, муж, поистине наихристианнейший! Живя, уподобился он Христу Живому, умирая- Умирающему, и в смерти своей стремился преобразиться в Него совершенным покаянием, и по заслугам увенчан был сходством очевиднейшим.

5. Приблизился наконец час его ухода, и он велел созвать к себе всех братьев, которые находились тогда в этом месте, чтобы их, удрученных этой потерей, утешить ласковыми словами, с отеческой любовью ободрить их и уверить в любви Господней.

Он произнес последнюю проповедь о терпении, бедности и сохранении веры святой Римской церкви, подкрепив эти и прочие наставления ссылками на святое Евангелие.

Братья сели вокруг него, он простер над ними руки, раскрытые в знамении креста, ибо это знамение он всегда особенно любил, и благословил именем и силой Распятого всех братьев, как присутствовавших там, так и отсутствовавших.

В заключение он сказал им:" Прощайте сыны мои, живите в страхе Божием и всегда в нем пребудьте.И хотя близятся уже к вам треволнения и искушения, вы сохраните свое блаженство и избранничество, если в этих напастях продолжите то, что начали. А я поспешаю к Богу и Его милости всех вас поручаю."

Завершив таким образом последнее наставление, муж, возлюбленный Богом, приказал принести ему список Евангелия и попросил прочесть вслух то место в Евангелии от Иоанна, которое начинается словами: «Перед праздником Пасхи...».

А сам он, пока хватало сил, тихо пел псалом: «Полным голосом ко Господу взываю, полным голосом Господа молю». И дойдя до последней строки, сказал: «Вокруг меня соберутся праведные, когда Ты явишь мне благоденяние».

6. И тогда над ним были совершены все таинства, и его пресвятая душа освободилась от тела, растворившись в бездне любви Господней, и муж святой почил в Господе.

Один из его братьев и учеников видел, как его блаженная душа в образе прекраснейшей звезды, окутанной пресветлым облаком, над многими водами поднялась и устремилась прямой дорогой к небу, сияя блеском высочайшей добродетели, мудрости небесной и сверхизобильной милости, ради которых святой муж и удостоился войти в обитель света и мира, где и упокоился со Христом, не имеющим конца. [...]

Жаворонки, небесные птицы, любящие свет и боящиеся сумерек ночи, слетелись в огромном множестве в тот самый час, когда умер святой муж, хотя близились уже ночь и сумерки. Они уселись на крышу дома и кружились вокруг с каким-то праздничным оживлением, явившись к людям с очевидным и радостным свидетельством прославления святого, который при жизни не раз призывал их воздвать славу Господу.

9. Канонизация

16 июля 1228 года. Папа Григорий IX, который был лично знаком с Франциском, торжественно причислил его к лику святых.

19.12.2021

Твердотопливные

Самое интересное: